>>>>> Чердак башни.
Мучительно медленно выглаживая вену, Торетти размышлял.
Как не крути - а есть нужно. Сколько времени прошло, как я последний раз пил чужую? Всё время суррогат, или своя собственная... Каракурт остановился, поднёс руку к губам, прокусил кожу и сделал глоток... и тут же начал с отвращением отплёвываться. Собственная кровь стала хуже воды. Поэтому я и выгляжу последнее время... как призрак имени себя. Проклятье, ненавижу...
Вампир остановился на берегу реки, закрыл глаза и начал прощупывать пространство на предмет эмоций, но вокруг нашлась только очумелая радость какой-то белки, откопавшей прошлогодний орех. Каракурт зло улыбнулся, помотал головой и снова сосредоточился - нет, ничего.
- Кто не спрятался - я не виноват... - с блуждающей улыбкой пропел вампир, снова закидывая эмоциональную сеть пошире. В ней тут же забилось что-то довольно омерзительное - страх пополам с торжеством. Вампир не стал тратить время на сортировку эмоций - оба объекта были как-нибудь побольше белки. Каракурт чёрной тенью сорвался с места, и помчался на тепло кипучих эмоций.
>>>>>> Белый алтарь.

<<<<<<Главный коридор.
Яркое солнце словно издевалось над вампиром, отражаясь от сугробов, сияющих миллиардами морозных искр. Наконец Каракурт выругался, и завязал себе глаза куском шёлка, оторваным от края одежды - сразу стало легче, и из виска пропала тонкая игла боли, которая потрошила мозг и не давала сосредоточиться. Мрак бежал по твёрдому насту, подпрыгивая от мороза, но судя по эмоциям был доволен вылазкой. Торетти выбрал полосу тени от толстого дерева, остановился, привалившись плечом к стволу, и замер опустив голову.
Пряди волос, скользнувшие по онемевшим от холода щекам, причиняли боль. Мороз сковывал, терзал хуже ножа. Судорожно дыша, Каракурт прикоснулся замёрзшими пальцами к повязке.
Если снять - долго буду лечиться... Да и толку мне - солнце пополам со снегом слепит. Мрак, иди сюда и замри.
Паук, ошалевший от непривычной обстановке послушался не сразу, и вампир почувствовал новый приступ бешенства. Мрак мигом оказался возле ног и замер, профыркав что-то неразборчивое.
По лесу пронеслись ментальные сети, разыскивая добычу. Это была не охота, это просто вампир пришёл за кровью. Торетти ненавидел этот метод - традиционная охота горячила кровь, была интересна. И фактор риска, когда идёшь с ножом на кабана, давал жизни вкуса.
Оскал исказил лицо вампира, от голода кружилась голова. Каракурт выпрямился и протянул руку к лесу.
Иди сюда... Иди ко мне...
Среди снегов зашевелился олень... В берлоге проснулся медведь... Снежный барс нехотя сделал несколько шагов... Лань даже не смогла упираться.  Звери шли на убой, а тот, кто их звал, еле держался на ногах.
Отступая по хрустящему насту, ориентируясь только чувствами, Каракурт с завязаными глазами шёл обратно в академию, Мрак с фырканьем бежал впереди, оглядываясь и подпрыгивая на снегу... А за ними, безуспешно сопротивляясь, шли звери. Мелочь Торетти распустил по домам, оставив только пару оленей, медведя и снежного барса.
Мрак, сбегай, найди мне это. И принеси. Вампир послал пауку изображение можжевельника, продолжая вести за собой добычу.
>>>>>Буфет

====> Старый Особняк Иней

Иней остановилась посреди тропинки и с удовольствием провела ладонью по собственным бедрам, которые сейчас ласкал лак ткани. Пожалуй, она сама себе сейчас напоминала бы кошку, если бы память не подсказывала куда более удачное сравнение – кунаити. Все, как раньше. Совсем, как пару лет назад – на заданиях Тэцу. Та же скользкая даже на вид одежда – чтобы не ухватиться. Тот же черный цвет – лучший союзник ночью и в сумерках, что пока властвовали в лесу.
И та же хищная усмешка, тот же маниакальный взгляд профессионального убийцы.
Миан, а телом виконтессы сейчас правила именно она, тряхнула головой, прогоняя прочь воспоминания об уже потерянной жизни. С долей легкого раздражения на саму себя, девушка поняла, что забыла оружие в особняке.
Расслабилась я… Отвыкла от тела. Эта ледяная малышка не пускала меня даже на минуту…
Иней вышла на берег реки. Вскинув голову, она всмотрелась в стремительно темнеющее небо. Звезды… Как же много звезд видно отсюда. Здесь сияние больших городов не затмевает истинного света. И, глядя на небо, кажется, что кто-то неловкий рассыпал хрустальный бисер по темному покрову бархата. Рассыпал и не торопиться убирать.
Девушка рассмеялась и закружилась на месте, взметнув вверх руки, а вместе с ними – и пласты снега, что покоились вокруг. Мелкие и крупные снежинки вились в воздухе, словно жемчужная пыль. Они танцевали, искрясь серебром в вязком воздухе. Эти твердые частички холода облепляли все вокруг – землю, не успевшие еще умереть травинки, каменную кору деревьев и даже иголочки сосен. Девушка смеялась.
Спи, Иней, моя радость… Спи. А я буду веселиться…
Девушка опустила руки, и вместе с эти вниз рухнули поднятые в воздух снега.
Я отдала тебе Плети, а ты подарила мне Снег… Найти бы кого-нибудь, кто подарит мне Звезды…
Холод, что на мгновение вырвался из-под контроля девушки, будто почуяв подмену, заставил черные волосы серебриться от инея. Длинные пряди, рассыпанные по плечам, вмиг потяжелели. Иней поморщилась, проведя по ним рукой, затем улыбнулась и давно отточенным движением откинула их назад, будто расчесывая пальцами.
И волосы вдруг укоротились. Намного. Короткая стрижка взметнулась острыми прядями во все стороны, а косая челка будто стала длиннее.
Иней улыбнулась и пошла вдоль берега реки вверх по течению – в сторону пика, что виднелся в сумрачной дали…

====> Белый Алтарь

>>> Гостевая

...он почему-то нисколько не сомневался, что встретит её здесь. Издалека ему показалось, что тоненькая хрупкая фигурка прижимается к телу мужа в порыве страсти. Но нет,  ловкие изящные руки Ниакрис нежно скользнули к бедру распростершегося перед ней Колизея вовсе не затем, чтобы подарить последнюю ласку ушедшему  в иной мир. Ловкие пальцы методично обшаривали карманы и складки туники дроу. И верно – зачем ему теперь его кольца-броши-браслеты, зачем ему два клинка, выкованных эльфийскими мастерами... да, а кстати – клинки совсем неплохие, взять хотя бы эту ледяную ауру, сполохами растекающуюся по кромке лезвия, лезвия, которым – и истинный мастер боя поймёт это с перового взгляда – можно на лету рассечь шелковую ленту, упавшую с девичьих волос, дабы блеснуть молодецкой удалью? Вот только тому, кто лежал, укутанный белым покрывалом снега, искрящегося в лучах утреннего солнца, больше не было в этом нужды. И что теперь делать той, которую безвременно покинула последняя надежда и опора в этом жестоком мире, тем более что она как никто вольна распоряжаться как душой дроу, так и его телом? О том, как толковать её занятие, Джер предпочёл не задумываться, даже не пытаясь прочесть в миловидном личике воровки неподдельное горе. И её можно было понять – стоит ли убиваться по тому, кто, расточая клятвы и пылкие слова любви, при любом повороте событий каждый раз сворачивал налево? Да она и не умела горевать. Мертвые спят вечным сном, им не проснуться больше; ночь прошла и ныне время для живых. И что делать этим живым с двумя детьми в лоне и без гроша в кармане?
- Что ж, здравствуй, Ниакрис, - спокойный голос странным диссонансом вплёлся в песнь, которую пел сегодня мир. То была песнь радости, песнь света, возвещающая начало новой жизни, и в этой песне не было места памяти о прошлом. И только то неясное ощущение легкого сожаления, полынной горечью вяжущего губы, не давало раствориться в сверкающей голубизне неба и острым граням парящих в воздухе ледяных осколков от врат последнего предела, которые ушедший просто обязан был распахнуть так, чтобы створки затрещали и осыпались наземь. А ночью зажжётся в темном небе яркая звезда, и те, кто станут смотреть на нее, не узнают никогда, чей уход возвестила она, по кому не станет плакать ни одна живая душа. Впрочем, нет – душа рвалась от безысходной тоски, но тосковала она по улетающему сквозь пряди волос ветру времени.
Девушка отпрянула от тела мужа, негодующим взглядом пронзив учителя, и вызвав тем самым на губах мужчины легкую усмешку. Он и не ожидал иного.
- Не тревожься, милая. Я не стану осуждать, да как по мне, осуждать тебя и не за что. Ты поступаешь, как велит тебе сердце; в этом мы похожи.
Он пришёл сюда отправить названого брата в последний путь. И сделает это. Но раз уж судьба, плетя гобелен, перехлестнула этим утром две сверкающие нити их жизней, прахом осыпав в небытие третью, значит, у нее имелся на это свой резон. И ему не с руки противоречить матери сущего. Слишком часто он вступал в споры с ней, настало время отдать дань уважения. И, потому сейчас он скажет ученице то, что должен был сказать давно. Вот только поймёт, что именно он должен сказать ей и как.
Они стояли в снежной замяти, и обнаженные плечи мага сковывало дыханием зимы, да ставший ледяным полиарг обжигал воспаленную кожу, поблескивая в льющемся с неба свете. Они стояли, и молчание, повисшее между ними, не было враждебным, но не было оно и дружеским. Просто двое знакомых сошлись на берегу реки, закованной цепями голубого льда у тела человека, который был по-своему дорог каждому из них. Широко открытые фиалковые глаза, лишённое выражения, застывшее лицо, снежинки на ресницах...
- Многое минуло, Ниакрис. Того меня, которого ты знала раньше, нет больше, да и ты изменилась; не нам с тобой судить о том, к лучшему ли. Ночь прошла, настало утро – теперь время свести старые счеты и шагнуть в новый день свободными от обрывков прошлого, лежащих на плечах, - он помолчал с минуту, задумчиво глядя вдаль.
- Этой ночью я понял, что чувствует раб, стоя перед господином, - длинные пальцы легко поглаживали сверкающую сталь, - судьба преподнесла мне хороший урок. Тот, над кем ты имеешь власть, никогда не станет равен тебе, и не будет питать к тебе теплых чувств, как бы ты этого ни желал. Или твой повелитель будет единовременно твоим же рабом, или сотрутся границы и не будет ни слуг, ни господ. Дай мне бой, Ниакрис. Сотри то, что разделило нас однажды. Прошлое не возвращается никогда, но мы начнём заново. Я хочу этого. Ты – этого хочешь? Снова стать свободной? Стать равной мне?
В воздухе снова разлилось гнетущее молчание, которое внезапно было прервано странно знакомым голосом, звучащим в незримом, там, где слышать её мог только эмпат, да его ученица - благодаря ментальной связи с бывшим мужем.
Сердце бьется на три четверти,
Что ж вы черти круги чертите.
Возвращаясь по ним одной нитью быть связанным,
Не одним - так другим, не рабом - так обязанным.
Мужчина узнал его и улыбнулся. Душа Колизея оставалась верна себе.

Нет, он не стал уклоняться. И уворачиваться тоже не стал. Просто набросил на себя наскоро сплетенную паутину – и ждал.  Сознание словно раздвоилось – да оно никогда и не было цельным.
Ничего не изменилось? - легкая усмешка коснулась губ, взгляд же так и остался странно спокойным, - да, ты права, ясная моя, ничего. Разве что ты перестала поверять мне свои секреты, болтая о них без умолку всем подряд – ладно, пусть – я слишком тепло отношусь к Аранте... к Леграну… сколько ещё имён? Разве что вышла замуж, не сказав мне ни слова – и вот он, твой муж лежит у наших ног, а его душа сейчас слышит каждое твоё слово и каждую мысль… и ты ведь тоже слышишь её, правда – иначе, почему в твоих глазах вдруг ни с того ни с сего плескается боль? Разве что раньше при встрече со мной ты радовалась, как ребенок, а сейчас торопишься сбежать, чтобы только меня не видеть… Ты и вправду думаешь, что ничего не изменилось? Признаю – это я виноват. Я взял тебя, не встретив сопротивления, и как бы мне ни было хорошо с тобой тогда, я поступил неправильно, я не должен был этого делать. Я слишком люблю тебя, ученица, люблю столь сильно, что будь тебе нужна моя жизнь – и я отдал бы её без колебаний, даже теперь, когда после сотен бесцельно прожитых лет, понял, наконец, ради чего стоит жить – но это не та любовь, которая возникает между мужчиной и женщиной, - он замолчал, не договорив, и тихо засмеялся нелепости своей фразы.
Сфера распалась на несколько огненных шаров ещё на середине его отповеди, но магистра это нисколько не волновало. Крис была сильна как маг, очень сильна, и всё же его опыт измерялся столетиями, её – всего лишь годами. И ещё один аспект - женская магия, в противовес мужской, как правило, призвана не уничтожать, а созидать, она – как карточный паззл, и если даже отправляет что-то в небытие, это что-то сейчас же появляется в другой форме и в другом месте. Впрочем, разделение магии по половой принадлежности было, конечно же, в высшей степени неестественным. Просто магические потоки, при невербальном плетении заклятий, направлялись ментально, а ментальная сущность у мужчин и женщин все-таки имела существенные различия. Боевой магией владели считанные единицы, да и те, как правило, были элементалями стихий или просто не в меру упорными барышнями, наотрез отказывающимися признавать, что в слабости нет ничего ущербного, закрывающими глаза на собственную суть.  Иногда им даже удавалось это доказать. Но они – такие – представляли интерес только для слабых. Сильным не нужны те, кто  постоянно пытается доказать свое превосходство. Борьба хороша… во вполне определенных дозах. Именно поэтому его так восхищала Аранта – прекрасная эльфийка как никто другой понимала, какие внутренние резервы могут быть скрыты в видимой слабости, и виртуозно этим пользовалась. И, пожалуй, это был куда более тонкий ход, чем брутальное разбрасывание вокруг лиан, щитов и ледяных стрел, вкупе с прочими прелестями, позволяющими на собственной шкуре вкусить все сюрпризы, на которые способен не поддающийся никакой логике разум женщины.
Огненные шары атаковали со всех сторон, но паутина не подвела, заискрившись на мгновение угольной чернотой и впитав в себя враждебную магическую энергию, тем самым становясь ещё крепче. Краем глаза маг отметил, что ученица выстроила щиты, и удовлетворенно кивнул сам себе. Мгновением позже с вытянутых пальцев соскользнули призрачные змеи, устремляясь к защитному барьеру. Но у этих змей, как водится, имелись весьма ядовитые клыки. Пустота, обернутая готовой в любой момент распасться, энергией коснулась щитов Ниакрис, и под воздействием разрушительной силы они стали медленно таять в воздухе. Пустота уничтожает любую магию, но чтобы управлять ей, нужно быть некромантом – его ученица некромантией не владела и могла только установить второй круг щитов или защищаться. Защищаться, потому что следом за змеями он послал вперед волну танатоса, неминуемо разрушившую бы ее нежное цветущее тело. Пока – слабую. Пока – такую, чтобы она не пострадала, если ее собственное заклинание вдруг сорвется. Если бы от исхода боя зависела жизнь, он не стал бы так церемониться. Но в этом поединке сражение шло не между ними – каждый сражался с самим собой. С собственными страхами и печалями, с тенями, окружающими беззащитные сердца, с грузом прожитых лет, иногда таким неощутимым, а иногда…

Я всегда у тебя виноват, - слова, раззадорившие бы девушку ещё сильнее, не сорвались с губ только чудом. А Крис тем временем показывала невиданные чудеса мастерства, убедившись пробить его защиту и оцарапать плечо остриём ледяного копья. И это копьё не пригвоздило его к ближайшей сосне, как бабочку только потому, что он увернулся в сторону, отделавшись тремя тонкими порезами, из которых тут же засочилась кровь, горячими ручейками стекая вниз по обнажённому торсу и обжигая успевшубю заледенеть кожу. Если бы стрелы сплел он, они были бы гладкими, узкими, как шпильки в прическе благородной девицы из графского дома. У Ниа получились гранёные, в меру широкие, как раз такие, чтобы причинять достаточно боли, заставляющей отвлекаться от поединка. Так и случилось бы, будь он хоть немного более неповоротлив. Но вряд ли ему удалось бы заставить натренированное тело двигаться, подставляясь под удары - инстинкт самосохранения можно было победить, но на это пришлось бы потратить слишком много времени, которого у Джера попросту не было. Крис тем временем выстроила вокруг себя новую стену щитов, которые прогнулись, принимая на себя волну тлена и... устояли. Танатос осыпался прахом под ноги девушке, являя собой странный контраст с девственной белизной снега. Отметив на миловидном личике ехидную улыбку, Дьявол насмешливо блеснул глазами, выставляя навстречу огненной птице копьевой щит, изорвавший феникса на клочья пламени. Они шипя лизали призрачную стену, защищающую мага, словно пытаясь найти в ней лазейку, но сдавшись, все-таки погасли. Легкое дуновение ветра... Джер ощутил его спиной, и не поворачиваясь, развернул щит на девяносто градусов, заслоняясь от очередного творения Ниакрис. Полупрозрачная серебристая райская птица, впрочем, не обратила на его щит ни малейшего внимания, преспокойно поменяв траекторию и огибая его сверху. да, Джер использовал вместо щитов, накладываемых на себя, стены - их было легче передвигать и энергозатрат они требовали меньше. Он уже показывал вампиру, что магия в пространстве сосредоточена не абы как, а значит передвигать такой щит, которым, к слову, вовсю пользовалась его ученица, не испытывая, казалось, особых усилий, было затруднительно - энергитически связи могли порваться при любом неосторожном движении и его постоянно приходилось обновлять. А передвинуть на нужное место ровную стену куда проще, чем облегающий фигуру туман.
Птица ударила сверху, прижав его к собственному щиту и не давая сделать даже вдоха. Судорожно сжатые пальцы шевельнулись, выпуская очередную змейку и заклинание рассеялось, издав напоследок негодующий крик. Дьявол жадно вдохнул всей грудью ледяной воздух, отправляя навстречу ученице десяток небольших шаров. Они были похожи на огненные, только вот огонь был черным, что, впрочем, совершенно не мешало ему действовать по прямому назначению - воспламенять все, что волею случя (или повинуясь желанию хозяина) окажется в пределах досягаемости.
А Крис тем временем продолжала атаковать...

Бабочки мельтешили перед глазами, заслоняя обзор и Джер с мимолетным раздражением подумал, что только его вконец спятившая ученица могла такое выдумать - пестрый рой лез в лицо, и поневоле можно было уверовать в то, что устоявшееся выражение "уста сахарные" вовсе не с неба свалилось. Теперь он мог только гадать, что еще сейчас обрушится на его многострадальную голову. И в каком смысле. Потому что вполне может быть, что и в прямом. Паутинка в очередной раз помогла, но бабочки были в высшей степени странные. Не будь они созданы руками Крис, он бы даже предположил наличие у них интеллекта - защита поглотила всего пару десятков, и все же остальные каким-то образом уловили, что им тут ничего не светит, и теперь не приближались на критическое растояние, но и улетать совсем не стремились.
Решив, что с беспределом пора заканчивать, Джер машинально послал куда-то в пространство две волны танатоса, помощнее и слегка видоизмененные, а затем принялся за работу. Работа-то, к слову сказать, пустячная - подумаешь, весто паутины сплести сеть, и не на себе, а вокруг. В радиусе... черт, сколько их там, этих бабочек? Хоть бы не тысячи - таким манером он проведет ближайшую вечность либо в попытках борьбы против насекомых и навлечет на себя гнев Аранты - бабочки несмотря на все недостатки были прелестны - либо в могиле, потому что понять странную логику ученицы он давно отчаялся, и черт ее знает, что она там сейчас делает. Решив наконец, что хватит полуметра, он раскинул сеть и бабочки одна за другой начали исчезать с легким хрустальным звоном. Собственно, они могли бы висеть в воздухе вечно, но он специально оставил себе возможность передвигаться... у них просто не было другого выхода, как тоже двигаться, но в любом из возможных направлений полета ждала сеть. Через пару секунд все было кончено, и глазам изумленного мага открылась следующая картина.
Крис бегала по поляне, весело жонглируя шариками и пританцовывая.
Он взялся бы за голову. Вот ей-богу, взялся бы, но...
Водопалд ледяных стрел, огненных шаров, птиц, бабочек... все какое-то миниатюрное, словно игрушечное, но между тем причиняющее вполне определенные неудобства... паутинка тут уже помочь не могла, и он воздвиг тройную стену щитов, надесь, что под этим шквалом хоть одна да выстоит. Сами по себе заклинания были несильными, но разнородными. Возникающий диссонанс энергий мог привести к плачевным, и что самое грустное, совершенно непредсказуемым последствиям. Оставшиеся секунды он использовал на плетение всевозможных заклятий, пока не решаясь выпустить их, чтобы не нарушить и без того хрупкое равновесие. Минуту спустя, когда заклинания поспыпались градом и мир превратился в адскую топку с фейверком, дымом и прочими прелестями, он все-таки понял, в чем дело. Его угораздило вступить в бой с женщиной в положении, носящей под сердцем отнюдь не слабого мага. Даже не одного - двоих. И он, и ныне покойный супруг девушки были далеко не беспомощными юношами. Магические резервы мужчин были огромны, остальное подразумевалось само-собой. Проклиная себя за столь досадное упущение, он выбросил четыре кисти смерти, пытаясь как-то отвлечь ее, пока он разбирается с кашей из ее заклятий.
Джер засмеялся бы. Если бы не был так занят.

Вот тут-то Джеру и пришлось вспомнить о том, что он все-таки не только заклинания плести горазд, а еще от этих самых заклинаний и уворачиваться умеет.  А если бы не умел – пришлось бы в рекордные сроки обучаться, потому что ученица, видимо, решила его добить – не мытьем, так катаньем, не качеством, так количеством. Что ж, винить ее было не в чем – она, похоже, искренне забавлялась, а вот ему приходилось ох как несладко. И прежде всего потому, что неимоверно тяжело было  контролировать вою возросшую в десятки раз силу – возросшую в ущерб всем прочим, ну да в этом он виноват лишь постольку поскольку.
Ниакрис подобные вопросы не занимали нисколько, она знай себе подбрасывала ему забот и только рада была глядеть. Нет, рассуждая здраво, он мог и сейчас одним ударом отправить в мир иной возомнившую себя чуть ли не божеством ученицу… впрочем, она в каком-то роде и есть местный талисман неизвестно чего – вон, даже храм стоит. Божество, хм.  Хорошо еще, что не мое.
Ну вот как? Как вообще можно сражаться с таким беспечным существом? Ударь он сейчас хотя бы вполсилы – и она даже опомниться не успеет, как покинет этот мир вместе с его подсвечниками ручной работы и цепочками, вместе с кольцами, пистолетами и прочими занятными вещицами. И ведь не ударит. И ни вполсилы, и ни в четверть, и… ну не может он этого сделать и все тут. Мало ли – пока у нее все получается, и даже получается сверх, но что-то будет дальше? Ведь и ее силы небезграничны, да и нерожденным еще детям следовало дать отдых, а не черпать энергию еще и у них. Нет, определенно пора было с этим заканчивать. Но сначала…
Джер развил бешеную скорость, летая по поляне. Полеты ограничивались радиусом в каких-то два метра – подходить на более близкое расстояние к ученице пока что не очень хотелось – черт ее знает, что выкинет. Поэтому пока он просто уворачивался от остатков ее импровизированного воинства – слишком уж оно было велико, чтобы расправиться с ним в считанные секунды. Нет, по сути, возможно было и это, но тогда ему тоже пришлось бы пострадать, а смысла страдать в поединке, который при всем уважении, был всего лишь учебным – пусть даже в чем-то личным и интимным – он не видел. И почему-то его не покидала уверенность, что здравие сегодня ему еще понадобится. Хотя бы телесное. О здравии душевном магистр пока предпочел забыть, тем более что времени на лирические отступления катастрофически не хватало.
В крохотные, но юркие ледяные стрелы, миниатюрные, но оттого не менее опасные огненные шары градом посыпались заклинания магии смерти, заставляя энергию возвращаться к источникам в свое первоначальное состояние. Щиты теперь приходилось строить так, чтобы они облегали тело, не позволяя зловредным заклятиям задевать за живое во всех смыслах этого выражения. Непросто было одновременно созидать и разрушать, но, в конце концов, он только этим и занимался всю жизнь. Строил, ломал, строил снова…
Он отбивался от последнего десятка "врагов", когда Ниа, успешно управившись со змейками, начала по своему обыкновению что-то болтать. И, кажется, теперь Джер понимал как вынудить ученицу на удар, который станет последним в этом импровизированном поединке, больше походящем на бестолковые метания и выглядящем со стороны неимоверно бредово.
- Алимееенты? - протянул он, напуская на лицо легкую тень оскорбленного изумления. - Какие-такие алименты? Нет, милая, и не надейся. С муженька спрашивай. А мы с тобой официально не расписаны. Аdeu!
Во время произнесения этих важных и верных слов, он не бездействовал - плел заклинания. И едва сомкнулись губы и на мгновение воцарилась тишина, атаковал багровым тленом и доброй дюжиной небольших шаров, которые после небольшого именения в структурах походили больше на двенадцать черных солнц, от которых во все стороны расходились смертоносные лучи. И даже не стал закрываться щитом. Слишком хорошо знал, что за этим последует.

Джер наблюдал за метаниями ученицы с выражением почти отеческой нежности на лице. Ментальные щиты как полетели там, в гостевой, так до сих пор и не были восстановлены, просто потому что – зачем? Да и без них в разы проще засечь начинающий зарождаться всплеск негативных энергий, если, конечно, они достигнут достаточной силы. Когда именно они – такие – формируются – он понятия не имел. Иногда он видел момент смерти, иногда, как сейчас – запоздавший на часы, а то и дни образ, иногда просто чувствовал переход. Он никогда не интересовался подобными вещами – все не было то времени, то желания. Так или иначе, сейчас от его внимательного слуха не укрылось ни одно слово внутреннего монолога Ниакрис. Сказать, что он получал удовольствие – значило не сказать ничего. Он пребывал в состоянии абсолютной эйфории.
В последнее время меня странно тянет на вот таких очаровательно непосредственных юнцов. Это что – непроявленный отцовский инстинкт? Едва ли: мне ведь ещё и трёхсот не минуло. Я слишком  молод, как бы абсурдно это ни звучало.
Ниакрис тем временем всё-таки смогла доказать ему, что и сама не лыком шита. Как ей удалось договориться с багровым тленом, он пока мало понимал. А, впрочем, этой девушке под силу было заговорить любого, независимо от пола, возраста и даже просто наличия и пола, и возраста. И если рассуждать логично, то чем плетение потоков хуже прочих? Кстати, а это мысль – ни разу в жизни не пробовал говорить с заклятиями, возможно, имеет смысл?..
Мысль эта промелькнула в голове за считанные доли секунды, но этого времени ученице хватило, чтобы развеять по ветру двенадцать шаров смерти, весьма придирчиво выплетенных да к тому же имеющих довольно сложную структуру… Что ж… хорошо, очень хорошо.  Я доволен; она оправдала мои надежды. Теперь, если ей приспичит снова выскочить замуж, то по крайней мере никто не сможет помыкать ей… хотя с нее станется напрочь позабыть о магии, извиняться по поводу и без, и как всегда пресмыкаться перед мужчиной… Ирония судьбы – не принадлежать никому и зависеть от всех и каждого. Богиня, не говори мне, что всё было зря…
И все таки… он сделал все, что было в его силах – позволил ей начать бой и победить.
Учителя. Любовника. Мужчину.
И кстати о победить… грудную клетку внезапно сковало болью, но он не стал противиться, изображая на лице поистине неземное удивление от того, что ученица так легко застала врасплох погруженного в свои мысли мага. Сеть молний едва не расщепила тело на миллионы крохотных пылинок, у которых могла быть только одна судьба – лететь вслед за зимним ветром, безвозвратно теряясь в льдистом мареве утра. Помогла кровь. Она и не могла не помочь. Он не был человеком, а что для духа огня электрические разряды? Боль – да… боль, такая, что клещами пытается вытащить из тела упорный дух, но… безнадежно проигрывает такому человеческому упрямству.
Он упал на снег и длинные волосы, взметнувшись, опали на лицо, скрывая довольную улыбку – такие, верно, бывают у котов, от пуза наевшихся сметаны. Она конечно же бросилась к нему. Ну разве она могла не сделать этого? Алименты-то, спрашивается, платить кто будет?! Дрожащей рукой отвела с лица волосы, заглянула в глаза… и вот тут-то он расхохотался. Смеялся Джер долго, безудержно и настолько заразительно, что даже готовая обидеться девушка не выдержала и рассмеялась сама – ему в ответ. Но под луной или под солнцем ничто не длится вечно, и, поднявшись наконец с холодного снежного покрывала, он все-таки притянул к себе бывшую ученицу и заглянул в ее фиалковые глаза.
- Магистр Ниакрис, - нарочито официально произнес он. – Позволите мне быть вашим первым учеником? Думаю, я бы не отказался взять у вас пару уроков… так – для общего развития.
Плащ был найден и водружен на плечи Ниа, за время битвы напрочь позабывшей о холоде, изящная ладошка легла в его руку и они отправились в новый день. В новый пусть. Вместе.
Куда же лежал этот их новый путь? Неужели в счастливое и беззаботное будущее? Нет, нет и нет. По обоюдному согласию, бывшие… ах, кем только они не были, и оттого впредь будем называть их без лишних ухищрений – магистры… отправились за хворостом. Идти, в общем-то, было недалеко – до края поляны. Вы спросите, на кой ляд этим двоим понадобился хворост? Нну… это, конечно, сложный вопрос. Но бинарная логика дает на него предельно простой ответ – чтобы развести огонь. Вы спросите… но нет, нет, нет – это уже совсем другая история. А впрочем, скоро и она предстанет перед глазами случайных зрителей.

Вот тут я с тобой солидарен, - мужчина недовольно поморщился. - я равно ненавижу всех жителей земных недр, но эти твари вызывают у меня непреодолимое отвращение. Особенно на пару с бренными останками. Боюсь, я настолько благороден, что гнить в сырой земле не оставил бы даже злейшего врага. А что касается усыпальниц... про них ходят странные слухи и я не тот человек, который во что бы то ни стало хочет их развеять. Не думаю, что эти каменные громады всенепременно должны служить по естественному предназначению; в конце концов, это как-то даже вульгарно и не представляет никакого интереса для любителей хлеба и зрелищ - в особенности зрелищ.
Они подошли к краю поляны и Дьявол в задумчивости воззрился на сухостой. Собственно, ветки только портили окружающий вид, нелепой порослью вставая между могучими деревьями, и всё же их было мало... слишком мало для того, что он хотел сделать. Изящные сильные руки скользнули вверх по обледенелой коре живого ещё дерева, словно извиняясь за самоуправство. Магия тления скользнула с кончиков пальцев, высасывая из дерева все соки, высушивая желтоватую древесину, сладко пахнущую лесом. Не прошло и трех минут, как тянущийся к небесам ствол был мертв, и из груди Джера невольно вырвался тягостный вздох. Да, он был матерым наемником, и на его руках было столько крови, что их не отмыла бы и святая вода, но... человек хотя бы может защищаться. Или, в крайнем случае, подобно неразумного животному, спасаться бегством, презрев такие понятия, как честь и долг. Вековой ствол, грузно крякнув, упал, перечеркнув белоснежный лоскут поляны, и маг порадовался, что своевременно отодвинул Ниа к себе за спину - она так и новорила оказаться как можно ближе от траектории падении дерева. А направить его в нужную сторону оказалось не так-то просто. Магия Дьявола была слишком сильна, чтобы работать с мелкими потоками, и пришлось приложить недюжинные усилия, пока податливая древесина не истелала именно в том месте, на которое указывал маг.
А вот теперь предстояло поработать и поработать серьезно. Длинные тонкие пальцы на минуту сомкнулись, как будто маг сжимал что-то в кулаке. Когда он раскрыл ладонь - так разбуженный посреди ночи дурным сном судорожно распахивает глаза, пытаясь отыскать в призрачных очертаниях окружающей его реальности тень незримого врага - на ней покачивался самый что ни на есть обычный топор. Поймав недоумённый взгляд Ниа, мужчина усмехнулся, и примерился топором к стволу, лишь изредка помогая себе магией, что-то негромко приговаривая.
- Я могу тебя понять: нельзя сказать, чтобы он заслуживал великих почестей и больших жертв... однако я решил так, и сделаю  это, будь я проклят.
Закончить всё с помощью магии за пару минут и уйти с чистой душой ему не позволяла то ли совесть, то ли врожденное чувство размеренности, всегда подсказывающее, что нужно сделать, чтобы все было не так и не иначе, а "правильно". Через пару-тройку часов взору успевшей было заскучать леди магистра предстал небольшой деревянный плот. Тугие веревки плотно ложились в выемки, стягивая и без того плотно подогнанные друг к другу брёвна, и Дьявол шагнул к полого спускающемуся вниз берегу, пробуя ногой лёд. Сильный, но внешне аристократично-изящный, он казался обманчиво хрупким и невесомым, однако тонкая корка льда не признавала иллюзий. Впрочем, мороз, захвативший реку в плен, не сильно серчал - лёд простирался хорошо если на милю вдаль, а там уж полноводная река спокойно катила свои волны от берега к далёкому горизонту.
Всё, что оставалось сделать - так просто и так бесконечно мучительно, что нервные окончания, совсем было впавшие в спячку из-за лютого холода, проснулись и беспокойно начали перешептываться. Впрочем, нет. Не всё. Ещё полчаса, и, виновато глядя на продрогшую Ниакрис, он поднял бездыханное тело её мужа на руки... да, таскать на руках здорового мужчину весом кило под восемьдесят - то еще удовольствие... если бы, конечно, Джер был чеовеком. Но он был далеко не человеком, нет. И для него не составляло ни малейшего труда уложить безвольное тело на импровизированное ложе, высотой ему по пояс, и наконец-то прикрыть его фиалковые глаза, так странно похожие на глаза его бывшей жены и такие безысходно пустые... мёртвые.
Оставалась сущая мелочь. Растопить лёд. Вонзив свои острые как иглы клыки в вену, он осторожно отнял губы от запястья, рассматривая собственную - серебряную кровь. Прикоснувшись пальцем к тоненькому ручейку, стекающему к локтю, он мягкими движениями начертил у себя на предплечье странный знак, шепнув пару слов на языке, который его ученица попросту не могла бы нигде услышать. Огненная сущность вырвалась на свободу, но пока медлила, дожидаясь момента. Плот без труда скоскользнул вниз по накатанному склону, и пробил тонкую кромку льда, спускаясь на воду. Здесь, у закованного снежными иглами берега, течения не было. Но дальше, там, где кончались границы ледяного царства и начиналось царство водяных капель, потоков было предостаточно.
Джер ступил в воду и она зашипела, паром улетая в белесое небо, затянувшееся уже мутной дымкой облаков. Легкий взмах рук... и есть ли разница, рассекать четкими уверенными движениями воду или лед, пусть и то, и другое губительно для полуобнаженного тела, сплетенного из огненных нитей? Но он плыл, и лёд таял от нежных прикосновения его пальцев, и бревенчатый плот плыл следом, увлекаемый образующейся воронкой.
Достигнув кромки льда, Джер ни на секунду не помедлил. Просто нырнул, глубоко вдыхая свежий зимний воздух и вынырнул позади уже удаляющегося погребального костра... костра, который ещё нужно было поджечь, что он и сделал одним неощутимым движением успев дотронуться до успевшей напитаться водой древесины. И замер в воде, глядя, как медленно уплывает по реке столб  пламени, тянущийся к небесам. Вот олько пламя получилось необычное - то оно было того цвета, каким и заповедано быть огненной стихии, то льдисто-голубым, то нежно-зеленым. И в отдаляющемся треске пламени с трудом различил слова:
    Хорошо тебе, не так ли?
    Таять воском от свечей,
    С нарисованным пентаклем
    На горячем на плече...
                  Ты же трав зеленой кровью
                  Кожу жаркую натри.
                  Пусть сгорают без остатка,
                  Пусть сгорают изнутри.
    То тоскует, то смеется,
    То резвится на краю...
    Если жизнь твоя порвется -
    Тебе новую сошьют.
                         Если жизнь твоя порвется -
                                Тебе новую сошьют...
- В добрый путь… брат, - поднятая в прощальном жесте рука мягко упала, и полдневный мороз цепкими коготками полез вверх по полуобнаженному телу. Кожаные штаны покрылись сверкающей коркой льда. Пора было выходить на берег, но он стоял и смотрел, как сверкающий остров пламени медленно уплывает к  туманному горизонту. И только когда стало невозможно различать в дымке, висящей в воздухе, оранжевый огонек пламени, он осознал, до чего замерз и устал за сегодняшнее утро. Вот теперь - действительно на берег. А куда дальше - одним богам ведомо.
- Вот и опять наши дороги расходятся, - минуту спустя он уже задумчиво смотрел вдаль, обращаясь к девушке. - До встречи, магистр Ниакрис. До встречи...
Она обязательно состоится.
Он зябко повёл плечами и, выбрав одну из неприметных тропинок, углубился в лес. Через минуту его фигуру уже невозможно было различить между гладкми стволами сосен, даром, что на дворе зима и все как на ладони.

<<< Бар
Как хорошо возвращаться...
Никто не знает что можно резаться, колоться, травиться, падать в обмороки и со всем этим наведываться в медкабинет.
Марк, наслаждаясь  приятным сравнительно теплым  днем прогуливался по окрестностям  замка. Прежде ему удавалось сделать это только в рамках профессииональных обязанностей, да и то ночью в дождь.
Любуясь  мирным зимним пейзажем на берегу реки, которыйвыглядел так словно  мир этот был достигнут ценой длительной битвы, доктор заметил одну знакомую особу.
- Добрый день, Ниакрис, - Марк искренне был рад видеть эту взбаламошную девчонку.
Вот только ни озорного блеска в глазах Крис, ни ехидной улыбки, которые запомнились Марку  на милом личике  этой девушки сейчас не было.
- Я конечно могу спросить, не хочешь ли ты составить мне пкомпанию в прогулке по берегу, - произнес он,  беря девушку под руку, - но мне кажется уместнее будет вопрос, что у тебя случилось. Выглядишь ты мягко говоря... неважно. А в твоем положении  я бы рекомендовал воздерживаться от нервных потрясений.

- Не имел удовольствия знать вашего супруга, - Марк скорбно вздохнул..
-Моя бестактность , Крис, - это увы профессиональная черта. Как мужчина я считаю, что вы просто великолепны в любой ситуации, а вот как врач – увы беспокоюсь за вас.
-  а истерику – всегда пожалуйста.  Как правило они строятся на противоречивости требований к мужчине и упреков в том, что он не может определиться , какое из них выполнять.
Марка истерики трогали мало. Ибо относились к той части человеческой натуры, которую нельзя расчленить препарировать и поставить  очередной зверский эксперимент.
«наблюдать за протеканием беременности»
За бликами линз ускрылся  весьма таки заинтересованный блеск в глазах доктора.
Он не забыл  уникальное смешение рас,  создавших то чудо, которое шло сейчас с ним под руку.
Решения Марк принимал быстро.  Работа научила. Когда в твоих руках вопросы жизни и смерти...
Или  прсто живое участие к судьбе милой хрупкой девушки.
- Знаете  Крис, -  слова прозвучали с отчетливым цинизмом,  но и произнес их человек, мало считавшийся с таким фактором как эмоции,
-  я думаю в вашем положении ради душевного спокойствия, собственной безопасности и ради будущего реьенка– просто необходимо подумать о  замужестве. - Или вы собираетесь восптывать это уникальное дите одна. Разумеется местные маги, оборотни, некроманты вам всячески помогут, но только подумайте -  что станет с психикой ребенка,  если он будт расти этаким «сыном полка»  Или вы готовы отойти от всех дел и посвятить себя материнству.
Марк представил себе ниакрис  гладящей пеленки,  подогревающий бутылочки с молоком, и сюсюкающееся с  злобного вида  младенцем,  который почему то норовил стянуть все что угодно и заныкать куда подальше.

«Как точна диагностика в академии. Нет даже намека на живот, а она уже знает что двойня.»
Предложение Крис было как раз больше похоже на истерику беременной женщины.
Да еще и состояние шока после потери мужа.
Марк был серьезен. Остановился, положив руки на плечи Ниакрис развернул ее лицом к себе.
- Предложение,  Ниакрис, должен делать мужчина, - менторским тоном произнес он, - и непременно преклонив колено пред избранницей.
Держа хрупкую ладонь девушки в своей руке,  Марк, не сводя с нее провокационно-насмешливого взгляда опустился на одно колено.
И звучать оно, в данной ситуации,  должно теперь примерно так:
- Ниакрис Ра-Дьен,  я не просто согласен принять ваше предложение. А сочту за счастье  назвать вас своей супругой.
Ирония в голосе доктора  звенела переливами сдерживаемого смеха.
Жениться. На Ниакрис. В конце концов  это даст ему гораздо больше прав  чем права лечащего врача, наблюдающего за беременностью пациентки.
«Не факт что я конечно воспользуюсь этим правом, как и каким либо другим из супружеских прав»
В почти синих, как чистое апрельское небо глазах Марка плясали  дьявольские смешливые искры.
Единственный минус, у нас нет колец.  – вздохнул он, касаясь губами  пальцев девушки.

Смеха от Марка девушка так и не дождалась. Дождалась другого. Доктор встал перед ней на колени и сделал предложение. Если сказать что Крис удивалась, то это значит нечего не сказать.
Что же делать? Для начала рот закрыть...а то как то невежливо выглядит...
Прийдя немного в себя, девушка наконец то заметила неприкрытую насмешку в глазах Марка, не то чтобы это злило, но определенное неудобство доставляло.
Неожиданная идея появилась в голове у девушки, редко они там появляются зато какие!
Уважаемый, я даже не знаю, это так неожиданно...мне наверное надо подумать... Крис наивно захлопала ресничками.
Это сумасшедшую идилию, хвала богам прервал Дьявол, который как оказалось ушел не так далеко. Спасение мое... Крис влюбленно уставилась на бывшего учителя.
- Джееер, спаси меня, то есть спасать то не надо...но...А я тут ксати замуж выхожить собралась...А, Марк - как бы между делом добавила девушка - Я согласна...
Крис снова повернулась к Дьяволу и продолжила
-Быстро я правда? Ты естественно не помешаешь...можешь понаблюдать за столь прекрасным действом, соединение двух любящих сердец....
Вообщем уважаемый доктор, вы сами напросились...наверное даже не подозревая сколь ужасная участь вас ждет в будущем...
В глазах девушки загорелся странный огонь.
Кольца? Да разве это проблема? У меня их вагон и маленькая тележка... валялись где то...
Крис быстренько достала свою немальнькую сумоку и начала в ней рыться. Это могло затянутся на долго...очень надолго...Чтобы не откладывать свою женидьбу, девушка просто напросто вывалила все содержимое сумки на землю...Лучше бы она этого не делала...
Огромная гора всякой ненужной чуши появилась на земле. На верху неизвестно по какому закону физики оказались тапочки жениха Крис, а нужные ей кольца обнаружились в самом низу.
Немного смущенная девущка произнесла.
И чего только в дамской сумочке не заваляется...Вот то что надо! с победным воплем девушка вытащила кольца, некогда украденные у Леграна, зачем она их сняла? Да за просто так... тем более это было довольно таки Давно...На них какие то картинки были...печати кажется...Понравилось девушке, или сами кольца или как они смотрелись на изящних пальцах личного секретаря ректора.
Протянув колечки Марку, Крис сообщила загробнным голосом
Теперь ничто нам не может помешать. Только смерть нас разлучит... - затем задумавшись добавила уже нормальным голосом - Стоп это пока рановато...Хотя...Джер, если тебе не трудно...не мог бы ты нас обвенчать...а то не терпиться... Ага, пока кое кто не передумал брать меня в жены...а вдруг таки разум проснется...Почему у меня предчувствие, что этот доктор преследует какие то свои цели, а совсем не из за неземной любви ко мне на мне женится...Что то я подозрительная стала...не верю в любовь со второго взгяда...Наверное это меня Аранта научила пессимизму...