Напрасно ректор сверлил выжидающим взглядом, словно затаившийся перед броском хищник, дверь. Способность местного контингента устраивать из любого действия буффонаду превзошла все самые смелые ожидания Арманда.
И что с того, казалось бы. Будто не видел за свое, сравнимое в частных случаях с вечностью, бытие древний демон взрывающихся в крошево стен и запрыгивающих в образовавшийся провал полуголых девиц.
Какая малость. Хотя именно в такой последовательности быть может и не встречались ему эти фрагменты реальности. Но причина, заставившая черную бровь ректора в секундном удивлении дернуться вверх, крылась в другом, а именно: любое из ряда вон выходящее событие имеет право называться таковым только благодаря наличию ряда, из которого оно может быть исключено.
Происходящее сейчас не просто слегка не вписывалось в стройную, четкую как кристаллическая решетка, систему, которая задавала окружающему пространству жесткие рамки, оно выглядело абсолютно чужеродным здесь в понятии Арманда. Невозможным.
И тем не менее оно было. И конец имело бы плачевный, не успей Арманд для себя уяснить, что в этом безумном месте может существовать все что угодно, помимо логики. Поэтому ректор втянул обратно молниеносно сверкнувшие наизготовку при разрушении стены кинжалы когтей, и решил взглянуть на дальнейшее развитие событий. Которое, впрочем, натолкнуло его на мысль о том, что когти сейчас пришлись бы как нельзя кстати.
Арманд проследил за осколком гранита, подкатившимся к носу его ботинка, и медленно поднял аспидно-черные глаза, в которых затаилась неясная тень, на странную посетительницу, за рекордно короткое время оккупировавшую ректорское кресло и присвоившую себе еще один ректорский атрибут – сигару, наполовину выкуренную, между прочим.
У нас сегодня нет какой-нибудь знаменательной даты, в связи с которой мои изобретательные сотрудники могли устроить подобное…шоу?!
Любой, даже самый голодный удав и то смотрит на  кролика более нежно.
Ночные события отнюдь не способствовали пребыванию ректора в хорошем расположении духа. К тому же он отчетливо вспомнил, при каких обстоятельствах видел ранее эту особу. Тогда она сидела на диване в приемной… И совершенно откровенно предлагала себя личному секретарю.
- Вам верно сказали. Не принимаю, - упало лезвие гильотины. Со стороны голос ректора звучал исключительно ровно, без малейшего перепада интонаций, угадать еле сдерживаемую холодную ярость, можно лишь было по звеневшему в нем металлу, так звенит сталь, когда ее затачивают, чтобы потом пустить в яростную пляску, дьявольскую сарабанду, разносящую на своем пути кровавым смерчем все и вся.
Зрачки демона на краткий миг сузились до предела, став двумя точками.
Слова девушки лились бензином на зарождающееся пламя.
Роскошная драпировка внешнего лоска опасно трещала под когтями жаждущего крови хищника, демона, тирана, которым по сути своей являлся Арманд. Но последнее слово в очередной раз осталось за рассудком. Впрочем, зверь беснующийся внутри едва не взял реванш, когда посетительница решила узнать, что же ценного хранит ректор в ящиках своего стола.
Несмотря на то, что Академия являлась одним большим противоречием, в ней все же действовала система принятая в большинстве государственных образований. Например, Арманд совершенно четко знал – убийства и пытки не поощрялись.
Другое дело, что резню, устроенную каким-нибудь студентом где-нибудь в глухом лесу, замолчать проще, чем кровавую расправу, учиненную самим ректором академии в собственном кабинете, да еще и непосредственно при исполнении  служебных обязанностей.
Впрочем, Арманд не задумывался всерьез об убийстве - так требовала его демоническая натура, но разум наступал ей на горло сапогом. К тому же закрепившийся вследствие опрометчивых поступков образ тирана мог негативно сказаться на дальнейшей деятельности Арманда в качестве руководителя. В конце концов, существует такая вещь как Международная  организация контроля магического образования, приславшая госпожу Милеро, да и… подчиненные как-то… доверять меньше станут. Последнее было абсолютно не выгодно Арманду.
Поэтому, ректор подавил первое желание выдвинуть ящик стола, вложить в образовавшуюся щель проворную руку девушки, затем с силой задвинуть его обратно (а сил у демона гарантированно бы хватило и на раздробленные кости, и на треснувшее дерево) и проделать такую же процедуру со второй ее рукой.
Не особо уже поворуешь, когда суставы будут держаться на одной коже, разбитой, порванной осколками кости, а сама ладонь – походить на сплошное месиво, это научило бы ее основам субординации и, может, прибавило бы хоть толику здравого смысла, если нет – в распоряжении ректора достаточно способов убеждения.
Четкий изгиб губ неожиданно исказила кривая ухмылка. И как он раньше об этом не подумал.
Наряд девушки просто кричал о ее профессиональной принадлежности, а прислать путану в кабинет – не такой и редкий способ дать взятку. А украденные и спрятанные где? предметы, возможно, предложение игры… Куда же только убрала она свои стройные ножки? На столе они неплохо смотрелись…
Но что могло бы произойти, продолжи ректор мыслить в этом направлении, осталось неизвестным, потому как сдержанный голос известил о том, что оказывается это не путана, а психически нездоровая девушка.
Ректор обернулся. Перед ним стоял доктор, Марк Кэйслер, человек с не самым плохим резюме, последующие слова которого прозвучали в унисон сказанному девушкой о замужестве.
День преподносил сюрприз за сюрпризом. В здравом смысле доктора Кэйслера не было оснований сомневаться, но, тем не менее, вот он сейчас стоит и со всей уверенностью заявляет об оформлении брака с душевнобольной. У доктора возможно здесь свои мотивы, чтобы понять это -  не надо обладать ума палатой (при условии что по прежнему не сомневаться в здравом смысле Марка), но до его мотивов Арманду ровным счетом не было никакого дела. Единственной его целью в конкретный момент являлось как можно быстрее освободить кабинет от посетителей с наименьшим уроном для них самих и, конечно, кабинета.
- Здравствуйте, доктор Кэйслер. Обстоятельства наших встреч каждый раз оставляют желать лучшего, - бесстрастно обронил Арманд. – Затруднения с оформлением, говорите? Здесь не регистрационный стол, как вы могли заметить. Впрочем… могу вас понять. Обратиться при всем желании больше-то некуда и не к кому. А вообще… Местные порядки не предполагают, насколько известно мне, определенной формы заключения брака.  Но я пойду вам навстречу. Ваше решение об опекунстве заслуживает поощрения… Похвальное решение, потому как…
Новая дверь в кабинет, очевидно, привлекала посетителей нестандартным подходом в дизайне, они так и стремились опробовать ее. Вот и декан поддалась соблазну любопытства.
- Что у вас, Аранта?
Эльфийка растерянно хлопала пушистыми ресницами и кажется,сама слабо понимала, зачем ей понадобился ректор. Обычно Арманд предпочитал, чтобы посетители формулировали свои проблемы, готовили речи загодя, но Аранте он готов был позволить роскошь собираться с мыслями прямо в его кабинете. Ее мелодичный, ласкающий голос хотелось слушать, не особо вникая в смысл сказанного.
За деканом не водилось привычки беспокоить Арманда по пустякам, и Арманд ценил своего декана за эту крайне редкую особенность (а если бы за Арантой водилась привычка и работать, то ректор любил бы ее еще больше), и такого подвоха от нее он не ждал…
- Котик?! – почти прорычал Арманд. Как сговорились они сегодня что-ли!
Пальцы демона сцепилиcь на загривке животного, отнимая у  него удовольствие нежиться в руках декана и лишая его чести быть приближенным к ее груди.  Котик вряд ли мог догадываться, но манипуляции Аранты произведенные над ним ранее, его спасли.
Потому как ректор, заинтересованный наложенным на кота заклятием, не спешил отправлять его по прямой траектории в приемную или в естественную среду обитания, на улицу, кратчайшим путем – в окно. Что-то в нем не то. Изучающий холод ментального скальпеля безжалостно вторгся в сознание животного, и обнаружил еще одно, другое, надежно усыпленное заклятием эльфийки. Попутно ректор отметил и мастерство выполненной работы. Может. Когда захочет.
…но разве спасли? Нет. Всего лишь заменили расстрел на сомнительное удовольствие от электрического стула, если взглянуть в свете того, что задумал демон. Оболочка фактически лишенная сознания больше всего сейчас напомнила ему клетку. Камеру. Для вора.
Шаг. Еще один. Гнетущий взгляд лег тенью на девушку, уже замершей наизготовку, готовую в любой миг ретироваться из ректорского кресла. Мертвые глаза. А от сквозящего в них непривычного любопытства еще более страшные. За ними ничего. Глаза – зеркало души? Только в случае с ректором, его глаза зеркало души, смотрящего в  них.
Схватив девушку за предплечье, ректор одним рывком поднял ее с кресла. Демон держал цепко – кончики когтей вошли под кожу – не давая ей потерять равновесие, вместе с тем не оставляя и малейшего шанса сбежать.  Запах паленого мяса наполнил кабинет, видевший за одну ночь и так более чем достаточно.
- Снова лишь клетка внутри клетки. И... пробуждение - лишь жестокая иллюзия, всегда рождаемая собственной доверчивостью,  как обманчивая мечта внутри мечты... – раздражение никуда не делось. Оно всего лишь переходило в другую форму. В форму проклятия, слова которого крючьями цепляли мыслящее начало девушки, ее разум, суть, душу, насильно выдирая из тела и заключая в новое. Древнее чутье демона встрепенулось.
Несколько душ заключенных в одном теле? Такое бывало, но сейчас оказался не тот случай. Еще два тела в одном. И...души, само собой. Распоряжаться которыми вольна сейчас мать. Расчетливая усмешка на губах.
Наконец ладонь Арманда неторопливо сползла вниз, к локтю, открывая взглядам присутствующих выжженное на коже клеймо...
مرة أخرى الا خلية داخل الخلايا
اولا.. الصحوة -- عادل الوحشية الوهم
دائما رعايتها الثقة الذاتية 
كما حلم داخل حلم  
По изгибам букв, навсегда врезавшихся в кожу наглядным напоминанием, казалось, еще пробегали крохотные языки пламени.
Арманд выпустил, наконец, руку своей жертвы, и погладил кота по спине. Но в движении его пальцев не было и намека на ласку.
- Удобно? – поинтересовался он у животного, после чего вручил его в руки Крис, которую, почти по-отечески придерживая за локоть, подвел к доктору Кэйслеру.
- Что ж. Вернемся к нашему разговору. Академия  - фактически автономная единица. Не принадлежащая ни одному государственному или ему подобному образованию. Но слово или документ за подписью представителя власти в ней, а данном случае меня, будут иметь юридическую силу и за ее пределами. Не вижу необходимости в излишней бюрократии, поэтому… - ректор оставил молодоженов,  подошел к столу, на котором отыскал чистый лист, ручку и быстро написал текст, призванный донести до каждого законность брака доктора Кэйслера и Ниакрис. А самых отъявленных сомневающихся Арманд добил оставленными на документе размашистой подписью и печатью Академии.
- Вот. Официальное заверение вашего брака. И вот – ваша законная супруга. Принадлежащая вам и телом, и… - Арманд провел когтем по спине кота. - и душой. Что касается опекунства. Я прописал и этот пункт, - глаза ректора метнулись к листу. – Отныне вы являетесь опекуном этой девушки. Опять таки ее тела, и души. Их делимость в данном случае не имеет никакого значения. Все ваши действия в отношении ее не подлежат стороннему обсуждению и обжалованию с ее стороны. Думаю, жестокости и насилия от вас ей опасаться не стоит, не так ли? И еще. Когда меня прервали, я говорил о следующем…
Вы ответственный человек, Марк. И бескорыстный, видимо. Потому как любой, кому был причинен материальный ущерб вашей подопечной вправе потребовать от вас его полного возмещения.
Ответственность за действия подопечного лежит на опекуне.
А теперь… у меня важное совещание. Поэтому, вынужден просить оставить вас мой кабинет. Удачи вам в семейной жизни.
Арманд положил в карман плаща телефон, на который у девушки были видимо свои планы. Устраивать обыск в поисках корпоративных подарков он не стал. А техника могла понадобиться.
Присутствие Аранты в кабинете оказалось как нельзя кстати. Ректор единственно хотел выяснить перед планеркой, личность того, кто по всем признакам начал обживать приемную. И выпить крепкий до горечи, обжигающий кофе.

Оff topic:

Проклятие демона привело к заточению души Ниакрис в теле кота. Ее разум, равно как и кота, не пострадал. Заклинание Аранты оградило их от заведомых конфликтов, усыпив сознание кота. Теперь его тело в распоряжении Ниакрис. Все способности метаморфа сохранены. Но не стоит забывать о законе сохранения массы. Перевоплотиться в что-либо с массой превышающий кошачью - нельзя. Выпускать иглы, использовать человеческую речь - сколько угодно. 
Собственное тело Ниакрис на данный момент представляет собой исключительно объект без намека на разум. Все биологические функции сохранены. Тело все так же нуждается в пище, сне и прочем. К счастью, способно само передвигаться, но лишь следуя за ведущим. От вселения в него какой-либо посторонней сущности защищено клеймом (повторяющим сказанное демоном).
Примечание: Снять проклятие может, тот кто его навесил. То есть... Верно. Только ректор.
Который пока не заинтересован в том, чтобы это сделать. Способов его убеждения существует не то чтобы много, но достаточно. Подкуп, например.
Так же немаловажный момент: снять заклятие Аранты можно только после освобождения Ниакрис от ректорского проклятия. Любые попытки сделать это до того как душа девушки вернется в ее тело, приведут к уничтожению одной из сущностей заключенных в теле кота (а вытащить одну из сущностей - невозможно, без Арманда, в этом и суть проклятия).
И последнее: На Ниакрис не наложено никаких ограничений, перемещаться по академии и делать все что заблагорассудится (впрочем, как обычно) она может беспрепятственно. За исключением - делать она это будет в облике представителя семейства кошачьих.

Кот оказался настоящим камикадзе. Прыгать под летящий по магистрали автомобиль и то безопаснее.
Арманд в ту же секунду сгреб со стола тяжелую пепельницу, но иезуитское животное, почуяв резкую жажду жизни и просчитав, что шансы хрупких костей черепа сохранить целостность при столкновении с черным ониксом стремятся к нулю, тут же поспешило ретироваться, двигаясь беспорядочными прыжками, которые со стороны выглядели так, будто у кота начисто отсутствовала координация движений.
Имел ли здесь место быть элементарный шок или один из сильнейших инстинктов – самосохранения, не имеет ровно никакого значения, потому как предприняв отчаянный маневр по отвлечению внимания противника, а именно – демонстрация нежных прелестей декана посредством разрыва платья, кот стремительным прыжком покинул зону поражения, то есть начальственный кабинет.

Ректор подкинул в руке пепельницу и тяжелым взглядом обвел присутствующих.
На какой-то миг могло показаться, что жестокие, неумолимые глаза, смотреть в которые было едва не страшнее, чем в дуло направленного ровно вам в лицо пистолета, вот-вот застынут на новой мишени, но пепельница с легким стуком вернулась на законное место.
- Вот видите, консенсус всегда может быть найден, - под определенным углом зрения пасть акулы иногда напоминает легкую улыбку, вот почти в точности такую, в которой сейчас были изогнуты губы Арманда. – Уважаемый доктор Марк, уверен нам нашлось бы о чем поговорить, но мой плотный график не позволит этого сделать. Так что беседовать по предмету определения степени вины вашей подопечной придется вам с сотрудниками службы охраны. Это, как и заключение браков, ближе к их компетенции, а не моей. Впрочем, возникни что-либо действительно требующее моего внимания… я постараюсь как-нибудь выкроить пару свободных минут. И занимались лучше бы вы непосредственными обязанностями.  Я вас просто так здесь держу? Пока ваш послужной список далек от образцового. Непостоянность не то качество, которое ценится в работе, а у вас… Увольнение, нанесение материального ущерба имуществу Академии, - взгляд Арманда замер на провале в стене. Растраты сплошные растраты… – Аморальное поведение… Совратили студентку, будем говорить откровенно, - ректор укоризненно взглянул на Марка.
Верно не зря говорят, что мы стремимся обличить прежде всего те пороки, что замечаем за собой? Несмотря даже на то, что считаем их частью своей натуры.
- Но я проявлю лояльность на этот раз. Считайте это свадебным подарком. Хотя за то, что тут произошло… Ладно, ступайте, Балую я их. Совсем отбились от рук. - Арманд лениво махнул кистью руки и обратил уже все свое внимание на Аранту, чей вид намного больше способствовал спокойствию, нежели созерцание злополучной стены.
Эльфа, продемонстрировав искусство смущения, которому у нее могла поучиться бы любая девственница, успела уже целомудренно скрыть волнующие и плоть, и воображение формы. Условно скрыть, если вдаваться в детали. Легкий, текущий шелк больше дразнил и намекал, чем говорил категоричное «нет».
Все прячут свои сокровища, я – в сейфах, она – под платьем.
Арманд хотел было расспросить декана о том, где именно она нашла кота, что послужило причиной наложения заклинания и кто, в конце концов, такая та самая «страшная женщина», которая заслуживает наказания, но… не успел. Эльфа опередила его. Она… сделала то, чего ректор ждал меньше всего.

Сколько себя Арманд помнил, столько и жило в нем стремление покорить, подчинить, сломать… Которое вдруг потерялось рядом с этой девушкой. А зачем? Если вот она, рядом, трепещет словно бабочка в неплотно сжатом кулаке. Одно неосторожное движение и мир лишится доли своего очарования.
Ее ласковое прикосновение явилось контрастом всему произошедшему за последнее время.
- Кровь? Откуда ей взяться… - Арманд не замедлил проверить отношение слов к реальности, рефлекторно коснувшись скулы, а вместе с тем и пальцев декана. – Действительно. – Отвлеченное происходящим сознание не зафиксировало боли, и наличие царапины ректор заметил только сейчас.
- Не смертельно, - усмехнулся Арманд. Но в противовес своим словам, отстранился от эльфы, лишь когда она предложила пройтись в приемную. Слух резанула фраза о новом секретаре.  Кто это там такой расторопный, интересно? Но с этим позже.
- Аранта, вот что… Лучше распорядитесь о приготовлении нам с вами кофе. Я подойду позже.
В кабинете оставался еще один неразрешенный вопрос.
Не государственной важности, но имеющий определенное значение для Арманда.
Дождавшись, наконец, когда шорох притворившейся за деканом двери ознаменует одиночество, ректор подошел к своему столу, опустился в кресло и щелкнул замком одного из ящиков стола. Начальственные столы порой таят в себе больше скелетов, чем старые английские поместья. Например…
Едва заметный, довольный прищур глаз указал на то, что вопрос решен оказался в пользу интересов демона. 
… черная кожаная папка с не менее черной бухгалтерией нашлась на том же месте, где и была оставлена. Причем ни потом, ни перепад температуры не оставили на ней своих следов. Но не это главное, определяющим здесь являлся факт ее наличия.
Пропажа подобной вещи и ее последующее обнародование… Согласитесь, неприятная несколько вышла бы история. Возможные разбирательства только бы отдалили демона от истинной цели. Пусть даже ненадолго. По меркам вечности…

Арманд отложил папку в сторону, поставил локти на стол, и сцепив в замок пальцы, выжидающим взглядом голодной змеи смерил кошку… а вернее, кота, заключенная в теле сущность зачастую имеет меньше значения. Для подавляющего большинства. Для тех же кто знает истину… Значит, все-таки кошку. Как только та появилась на пороге, переливаясь почти всеми цветами спектра, ректор сразу понял – дело нечисто.
С подобным видом приходят просить только о прибавке к зарплате, внесрочном отпуске или сообщить, что из ста условных процентов плана выполнено только пятнадцать.
С таким робко-настороженным видом нашкодивших детей ходил весь высший эшелон руководства. Разве что кроме госпожи проректора. И то, лишь потому, что Арманд ее ни разу не видел, если не брать в расчет корпоративку по поводу его вступления в должность. Как только ректор встречал в коридоре Леграна, пытающегося проскользнуть мимо незамеченным, стыдливо опустив свой прекрасный взор, или Аратну, расцветающую в самой очаровательной улыбке и приседающую в книксене, то сразу становилось ясно – в скором времени обнаружится пропажа очередного пакета важных документов; а если зайти прямо сейчас в приемную, то она будет наполнена ароматами кофе и опиума и между подушками дивана найдется заныканая колода карт или дамский роман.
Зато когда секретарь с деканом напускали на себя такой вид, будто им все вокруг страшно чем-то обязаны, Арманд мог с уверенностью сказать – дневная норма выполнена.
Впрочем, зная, что в понимании, к примеру, Леграна, хорошо выполненная работа означает переложенные с одного края стола на другой стопки документов, ректор никогда не позволял себе обольщаться на сей счет. 
Разумеется, кошка к вышеперечисленному отношения не имела. Но было бы начальство, а повод для визита к нему найдется всегда. Хотя недавно проклятое вами создание вряд ли станет навещать вас просто для того, чтобы пожелать удачного дня. Вот и Ниакрис не стала.
Последующие ее слова только подтвердили очевидное, а многословность намекала на то, что в успехе предприятия она далеко не уверена.
Будучи по натуре практиком, Арманд видел в  словесных реверансах смысл, только когда они приводили к более существенным результатам, чем в случае их отсутствия. Данный случай к таковым не относился.
- Переоценка ценностей, не так ли? – осведомился он у кошки, уже сидящей на столе. – Должно быть границы мира становятся неожиданно шире, когда смотришь на него с высоты роста сантиметров в двадцать… - Арманд ни на секунду не предположил, что переоценка ценностей действительно имеет место быть, и с него бы сталось оставить Крис доживать свой век, или века, в теле кота, если бы не один маленький нюанс.
- Тут вы правы. Вернуть вас в тело мне действительно не будет ничего стоить. А что касается вас… То будет абсолютно справедливо с моей стороны требовать небольшую компенсацию за моральный и материальный ущерб. …Неужели совсем ничего не можете предложить? Я уверен, мы найдем выход из положения… - голос демона прошелестел почти у самого уха Ниакрис тихо и вкрадчиво. – Но не волнуйтесь. Все в рамках приличия. Итак, я буду краток. Цена за ваше возвращение в тело – души двоих ваших детей.
…Они ничуть, поверьте мне, не пострадают от этого, дети ваши.
Тень располагающей улыбки и контрастом к ней мертвый, холодный взгляд. Когда демон убеждает вас верить ему, это как минимум страшно. Но не настолько, чтобы отнимался разум. Этот страх сродни робости перед принятием решения, последствия которого не можешь на данный момент просчитать в полной мере. Знание риска всегда есть, но ему не уступает затаенная надежда о том, что все обойдется.
Один шаг ведущий к решению всех проблем. Кто бы еще только подсказал, что впереди пропасть...

Той мимике, которую продемонстрировала Ниакрис, мог позавидовать любой актер. Впрочем, если и следовало чему завидовать, так это проявленной выдержке.
Не каждый себе может позволить всего лишь нервный короткий смех, сидя на столе перед демоном, который только что предложил в обмен на услуги предоставить ему души ваших детей.
А если вспомнить, что этот демон вас недавно проклял… 
К тому же вряд ли хрупкие, легкие кости кошачьего тела намного превосходили в прочности паркеровские ручки, которые играючи ломал в пальцах демон, кажется, не имеющий ничего против изречения «нет кошки – нет проблемы».
Арманд принимал в расчет и такой вариант развития событий. Не прояви Ниакрис истинно деловой подход, возможно шансы к воплощению у этого варианта возросли бы.
- Для заключения договора вашего устного согласия будет достаточно. Подобные сделки, как и браки, заключаются на планах, далеких от материального. Только второе если на небесах, образно говоря, то первое – на диаметрально противоположной стороне.
Души перейдут в мое владение, как только будет выполнена моя часть сделки, а заключается она, естественно, в возвращении вашего сознания в родное ему тело.
Вот оно, настоящее коварство. Наказать, а потом еще на этом нажиться.
- Да, я понимаю, такое деликатное дело… Вам, разумеется, есть резон держать произошедшее в тайне от общественности с ее неискоренимыми предрассудками. Думаю, стоит вам пойти навстречу. Я поставлю щит на ваши мысли. На все, - неожиданно легко согласился ректор. Парадоксально легко.
Подобные решения Арманда нередко приводили его собеседников в полное замешательство, потому как создавалось впечатление, что ступаешь на зыбкую почву, терялось какое-либо понимание действительности, и Арманд не медлил этим пользоваться.
Но сейчас был не тот случай. Просто именно такое решение как нельзя лучше вписалось в расчетливую натуру ректора, который меньше всего хотел решать какие-либо вопросы, возникшие в результате чужого ненужного любопытства.
Ректор академии скупает души студентов (магистров, адептов, неофитов… нужное подчеркнуть). Кому сказать. Не поверят, и правильно сделают. А вот мысли, это уже другое. Весомее слов.
- Кстати о метке… Это не вовсе радар для определения координат вашего тела в пространстве, не символ наложения моей руки на вас, - усмехнулся Арманд. – Это воплощение проклятия. Оставлять ее на вас как физическое доказательство после установки щита – смешнее просто некуда. И необходимости нет.
Я не Сатана, чтобы ставить на вас метку своей власти. Вы ведь не поклялись мне собственной душой в служении в обмен на всяческие блага? Хотя, смотрите, еще ведь не поздно...
Будто продолжая фразу, мысли Арманда медленно потянулись к кошке, бесстрастно просканировали тело и коснулись заключенного в нем сознания, преодолевая естественное сопротивление вторжению чего-то совершенного чужого и отталкивающего.
Ледяные, точные, изучающие прикосновения, похожие на множество пауков бегающих под кожей. Откуда бы им там взяться - неясно, но как от них избавиться – тоже.
Установка ментального щита – дело несложное, но полностью зависящее от исполнителя, его знаний, мастерства и могущества. Поставить подобный щит сможет и некромант-недоучка из доморощенного ордена, и демон из высших иерархов. Только по степени защиты эти два щита будут разниться как шелковая рубашка и латный доспех.
Что касается проклятия… Для того, чтобы его снять, совершенно не обязательно повторять в обратном порядке все действия происходившие при его наложении или заниматься чем-то еще более бессмысленным.
Проклятие демона – выражение его воли. Несмотря на это ради простой прихоти, даже собственной, проклятия не снимаются.
Но когда обмен более чем равноценен…
Сторонний наблюдатель видел бы странную, но все же далекую от видений безумца, картину: смотрят друг на друга и не могут глаз отвести – кошка с шерстью, отливающей ртутным серым блеском, яркими, пугающе-человеческими глазами и презентабельного вида мужчина, чье лицо почти скрыли скользнувшие вперед иссиня-черные волосы, только в уголках резких губ, жадных до плотских утех, играет вечная тень не то насмешки, не то затаенной угрозы. 
И все. Никаких внешних признаков магических воздействий, никаких спецэффектов. Ничего. В кабинете гнетуще тихо. Так умеют молчать только тайны.
- …Если в будущем вам вдруг понадобится помощь… не входящая в мои полномочия как ректора этой Академии – признайте, неразумно отдавать собственную душу, например, в подкрепление к ходатайству об отдельной комнате – обращайтесь, - Арманд как ни в чем не бывало откинулся на спинку кресла и задумчиво повертел в пальцах ручку.
Хотя практика Арманда знала еще более неразумные случаи. Например, один человек, добиваясь у демона повышения по службе, войдя в раж, выпалил «да я душу готов положить за эту должность!» Арманд его переспросил, получил утвердительный ответ, и ведь действительно повысил на следующий день, тем более что и так собирался это сделать. Только тот человек так и не понял, что расстался с душой. И подобных случаев демон мог припомнить немало. Люди удивительно легко бросаются словами, порой даже не стараясь вникнуть в их смысл.
– Да, как видите вы в теле кошки. Как только коснетесь своего собственного тела, произойдет обратный обмен сознаниями. Иначе - никак... А я получу обещанное. Души. …Клейма уже нет, ровно как и проклятия.
Арманд напоследок не отказал себе в удовольствии погладить атласно-нежную шерсть кошки. Со стороны, ни дать, ни взять – тиран и его любимая кошка.
- Ступайте, Ниакрис. Хорошего дня, - ректор обладал удивительным умением сказать даже самые простые слова тоном унылого, мрачного священника, читающего отповедь грехов несчастному, которому скоро иззубренное лезвие гильотины с неумолимостью мясницкого ножа отрубит голову. 
Особо чувствительным бывало в пожелании доброго здравия от ректора Арманда мерещились и могильный клекот воронов, и дощатый помост с заскорузлыми пятнами крови, и низкое свинцовое небо, и стук крышки гроба.
Причем получалось это у Арманда совершенно непредумышленно.